Назначение Татьяны Сосновской неделю тому назад директором Национального музея истории Украины сопровождалось появлением письма-протеста от Украинского комитета ICOM и эмоциональными обсуждениями в социальных сетях и публикациях на веб-ресурсах. «Музейное пространство» поставило Татьяне Сосновской 5 вопросов, ответы на которые больше всего интересуют общественность.
— Госпожа Татьяна, познакомились ли Вы уже с коллективом? Какие 3 основных задания на должности директора Вы ставите перед собой?
За неделю я познакомилась с подавляющим большинством коллектива (с теми, кто присутствует на рабочем месте), с научным составом музея, осмотрела как рядовой посетитель Музей исторических драгоценностей, немного задержалась на методическом отделе.
Ну а это относительно трех основных заданий:
а) максимальные открытость как деятельности музея (всех его подразделов), так и научной работы, включая информирование сообщества и относительно тем наших научных исследований, и относительно подготовленных сообщений, особенно — относительно обстоятельных научных публикаций наших научных работников, сообщает — womennotes.com. Также под словом «открытость музея» я понимаю максимально возможное представление в информационном пространстве нашей фондовой коллекции;
б) как можно более широкое привлечение научного сообщества и общественности к жизни музея в широком контексте этого слова
в) создание условий максимального комфорта(в т.ч. технического, информационного) для посетителей, ради которых, собственно, и созданы и действуют все наши музеи в Украине.
— Какой Вы видите миссию Национального музея истории Украины в условиях сегодняшнего дня?
Я бы хотела, чтобы миссию музея мы определили в ближайшее время все вместе — научные сотрудники музея и широкая общественность. За одну встречу это сделать нереально. В идеале я бы очень хотела, чтобы кратко, точно сформулирована миссия нашего музея давала возможность, максимально используя фондовой коллекцию, представить историю Украины таким образом, чтобы заинтересовать любого посетителя самостоятельно ищущих информации, истины, побудить к дискуссии, если дискуссия грозит перерасти в ссору — направить ее в формат диалога. Я на собраниях научных работников говорила, что мы должны первыми пригласить научных работников и общественность к диалогу, быть готовыми к дискуссии, уметь слушать друг друга и слышать мысль других. Лейтмотивом миссии главного музея Украины должен быть «Музей О нас и ДЛЯ нас».
Дискуссия, которая состоялась, показала, что Национальный музей истории Украины является удобным и комфортным местом для самих работников (потому что, судя по всему, «костяк» коллектива изменять что-то не намеревается). Однако мысли со стороны побуждают к размышлениям о модернизации музея как пространства и пересмотра части экспозиции – потому что мы берем на себя функцию формирования нации в период откровенной враждебной пропаганды, а экспозиционно «льем воду на мельницу» советских идеологем. Пока понятно: взгляды относительно миссии музея сегодня в музейной аудитории и у работников разные. Возможно, именно поэтому музей потерял свою актуальность и интерес, если рекордное число посетителей (58 человек) было именно в пятницу: 41 человек воспользовался случаем в 13.00 прийти по бесплатному билету, а 17 — платно? Показатель актуальности любого музея — посетители в его стенах. Угнетением выглядит убеждение, что миссия музея — только хранить. Судя по всему, вопрос актуальности, популярности музея обсуждался редко и сейчас надо наверстать это, если, конечно, будет у каждого внутренняя мотивированность. Материальная мотивированность — есть, и прекрасная. Внутреннюю мотивацию каждый должен определить для себя. Понимаю, что для этого нужно время, а его нет.
— В профессиональной среде сейчас активно обсуждается перспектива проведения конкурсов на замещение вакантных должностей директоров музеев, хотя дальше разговоров это не пошло. Что Вы думаете по этому поводу?
Я также являюсь сторонником конкурса и говорила об этом, отвечая ранее на Ваши вопросы. Однако, наша общая хроническая болезнь заключается в том, что мы обсуждаем вопрос, инициируем изменения и это остается только декларациями. Общественность давно говорит о необходимости конкурса, но мы пока не сделали ни одного шага (кроме критики), чтобы выработать критерии конкурса, разработать Положение о конкурсе, обсудить его с той же общественностью, принять Положение за основу в работе. Конкурсы, которые происходили в недавнем времени, имели черты формальной процедуры объявленной «под кого-то». Какой смысл в таком конкурсе? Не говорила бы об игнорировании в контексте, сформулированном Вами, потому что идея — это лишь объявление намерений, а результат — это наработанный документ. Оконечного результата — документа, Положения, критериев мы с общественностью (я себя также отношу к этой общественности) так и не произвели и не представили. Поэтому все претензии мы адресуем самим себе. Я также с радостью приобщусь к обсуждению вопроса, которое или ИСОМ, или Музейный Совет при Минкульте, или УЦРМС инициируют.
— Вы имеете сверхбольшой профессиональный музейный опыт, который является особенно важным. Но оппоненты закидывают вопрос об историческом образовании, хотя среди директоров исторических музеев Украины лишь около половины — историков…
Да, я не историк. Когда иногда обращаешься к научным работникам с каким-то вопросом, часто слышишь в ответ: «я занимаюсь другой темой, или другим периодом, обратитесь к специалистам, которые изучают именно эту тему». И такой ответ мы воспринимаем нормально, понимая, что всегда есть специалисты, которые проконсультируют глубже или конкретнее. Работа любого музея (не только исторического) является многовекторной. Я считаю, что в любой работе должны быть очерчены четкие, конкретные задания и в их выполнении нужно дать специалистам максимальное пространство и свободу действий, творчества, самореализации. Если мы говорим о музее исторического профиля, то историки по специальности должны быть тем ядром, стержнем, которые и выполняют научную работу, очерченную музеем для себя. Кроме этой работы есть еще много направлений, каждый из которых требует внимания и компетенции. Также я считаю, что именно в музеях исторического профиля не должно существовать даже условной границы, риска разделения или чего-то подобного, между музейной и академической наукой. Потому что в коллекциях исторических музеев хранятся артефакты, документы, которые и являются объектами исследования ученых. Поэтому я бы хотела наладить как можно более широкий и открытый диалог между нашими музейными и академическими учеными, чтобы в общности они могли вместе работать.
По определению миссии нашего музея сегодня — она также должна быть выработана в единстве с сообществом, а возможно даже и предложенная нам сообществом. Потому музеи существуют и работают для общества. Конечно, сегодня мы должны говорить и о том, каким образом и с какими отметками, акцентами, комментариями мы в экспозиции предлагаем нашим посетителям историю периода, в котором жили многие из нас и наши семьи. Сегодняшний день и история последних трех-четырех поколений являются ближайшими для каждой семьи, и мы это должны непременно учитывать. Мы, музей, не можем брать только на себя право решать в каком формате и что нам следует представить нашему посетителю. Потому что именно в музеях исторического профиля это должна быть общая мысль широкой научной общественности.
Другая сторона вопроса профессии директора любого музея. Деятельность музея нужно обеспечить: организационно, административно, юридически, хозяйственно, сегодня стоит подумать, как привлечь средства к музею и как «перекрыть» финансовые потоки, которые идут в обратном направлении или просто мимо музея. Это также должно работать на музей, более того — работать на развитие той научной и экспозиционной составляющей, о которой мы говорили минутой раньше. Досадно говорить, но в то время, когда интерес к истории Украины достиг пика, почему-то в нашем музее фиксируем падение и посетителей, и дохода. Есть над чем раздумывать, и не только в экономическом плане. Должны поставить себе немало вопросов и быстро искать на них ответ, делать выводы и решать, что и как нужно изменить.
В настоящий момент в больших музеях нужные специалисты по PR (эти должности незаняты), маркетологи (эти должности в штате также пусты), нужно максимально использовать информационный ресурс, это предусмотрено штатным расписанием, но для музея это пока еще малорезультативно. Задействовав эти рычаги в работе музея, и работники-историки почувствуют больше и более неотложно свою роль не только для своего любимого музея, которому они отдали много лет жизни и работы, но и для общества, для страны.
Идеалистически я мечтаю познакомиться с директором исторического музея и историком по специальности, какой бы остался «чистым» научным работником и кого бы не отвлекали от научной работы вот те вопросы обеспечения жизнедеятельности музея, о которых я очень коротко и очень поверхностно только что сказала.
— Всех тревожит вопрос: что будет с музеем-квартирой П. Тычины без Вас, ведь не секрет, что именно Вы были тем стержнем, вокруг которого группировался коллектив. Какой является ситуация в музее теперь?
Это вопрос не чужой и мне, ведь этот музей — не только моя жизнь, это значительно более сильная эмоциональная субстанция, которую нельзя описать. В настоящий момент в музее сформирован молодой, способный к работе и ориентированный на конкретный результат коллектив. К сожалению, он не очень велик, потому что мизерные зарплаты позволяют удержать рядом с собой таких же фанатов. Коллектив, сформированный в музее, в настроенной коммуникации ориентированный на то, чтобы идти за лидером, которого каждый себе избрал. Нам удалось сделать так, что этими лидерами являются персоналии, которые возглавляют каждый свое направление в работе. В настоящий момент обязанности директора музея исполняет Григорий Донец, и я считаю, что это самый успешный, наилучший для музея вариант, потому что его беспрекословный авторитет, опыт работы, личные качества способны удержать коллектив и ориентировать его на работу. Направление промоции музея, организации мероприятий, присутствия музея в информационном поле, организацию экскурсионной деятельности успешно и, практически, безукоризненно обеспечивает Юлия Коваленко. Это ее второй приход в музей, который свидетельствует о том, что человек вернулся работать по призванию. С ее опытом работы и наработками она полностью могла бы быть успешным, молодым, креативным заместителем директора музея по общим вопросам (должность заместителя директора в настоящий момент вакантна, я обращалась в Департамент культуры КГГА с просьбой рассмотреть ее кандидатуру на должность заместителя еще в начале февраля, но до времени моего увольнения это обращение не было рассмотрено, к сожалению).
В настоящий момент это скелет, который гарантирует музею успешное развитие. Было бы хорошо, если бы Департамент культуры КГГА именно это ядро и оставил, учтя потенциальную способность коллектива к яркому и, откровенно, наилучшему результату среди музеев нашей группы, и учтя, что мотивированность коллектива к работе держится, фактически, на авторитете, а не на зарплате. Да и желания меценатов, которые много лет поддерживали музей, также «завязаны» на персоналиях, которые засвидетельствовали максимально умное использование их помощи в интересах развития музея, по моему мнению, также нужно учитывать. Именно то ядро, о котором я пишу, идя нами совместно разработанным маркетинговым путем, используя помощь друзей музея, за два нелегких, нестабильных в экономичном плане года, засвидетельствовали увеличения доходности музея ВТРОЕ. Ну о брендовости музея и его формах работы многие и так знают. Имею определенные предостережения, не безосновательные, что изменение этого ядра может негативно отразиться на музее. Потому что не только амбиции, но и неопровержимый по качеству результат стоит за каждым из них. Очень надеюсь, что и мои авторские творческие проекты смогут быть продолжены в Музее Тычины.